В этом модуле мы разберемся, как можно углубить технику эмпатического отражения, понимая свою поведенческую роль и роль собеседника, чтобы эффективно помогать коллегам, ловить инсайдерскую информацию и правильно выстраивать отношения с окружающими.

Возможности эмпатического отражения можно углубить, используя модель американского психотерапевта Эрика Берна. В основе его модели — положение о том, что у каждого из нас есть три способа существования в этом мире (эгосостояния). В течение дня мы можем переходить из одной модели в другую.

• В эгосостоянии родителя мы мыслим, чувствуем и ведем себя так, как это делали наши родительские фигуры: мама, папа, бабушка, дедушка, учитель, тренер — все, кто непосредственно участвовал в нашем воспитании. В этой роли мы заботимся о ком-то, поддерживаем, утешаем, направляем — или наоборот, контролируем, критикуем, оцениваем. И все это происходит в профессиональной коммуникации.
• В эгосостоянии взрослого мы думаем, чувствуем или ведем себя, мгновенно реагируя на то, что происходит здесь и сейчас. То есть решаем задачи, которые встают перед нами. примеры: покупка билета на метро или презентация в кругу коллег.
• В детском эгосостоянии мы думаем, чувствуем и проявляем себя примерно так же, как мы могли проявляться в детстве — можем быть очень творческими, живыми, озорными, непосредственными. Или наоборот: быть послушными и адаптироваться под чьи-то требования. 

И эта концепция эгосостояний способна сделать нашу эмпатическую коммуникацию более точной, прицельной. Мы можем определить эгосостояние, в котором находится наш собеседник, наблюдая за его мимикой, голосом, позой, специфической лексикой. Например, я нахожусь во взрослом эгосостоянии: использую терминологию, которая конгруэнтна моей роли здесь и сейчас (профессиональный лектор). Понимая это, вы могли бы общаться со мной, направляя коммуникацию в мое взрослое эгосостояние.

Еще один пример. Из зала совещания выходит ваша коллега, и вы замечаете, что у нее влажные глаза, щеки покраснели, она потирает ладони и говорит, проходя мимо: «Это было ужасно». Очевидно, что она в эгосостоянии ребенка. А значит, нам нужно направить нашу коммуникацию в эгосостояние ребенка. 

Мы могли бы ответить ей: «Выглядит так, что тебя чем-то задели на совещании. Ты бы хотела поделиться тем, что произошло?» По сути, дать эмпатическое отражение того, что с ней сейчас происходит. Получается, мы включаем родительское эгосостояние и выражаем готовность ее выслушать и поддержать. При этом проверяя, хочет ли она этого. Ведь коллега может ответить: «Нет, я, пожалуй, пойду посижу в своем кабинете». И это ее право. Однако благодаря нам у нее появляется выбор: проживать это самостоятельно или обсудить с нами.

Кроме гуманистической пользы такого нашего действия, у этого процесса есть и другие бонусы. Например, у нас появляется шанс помочь ей мягко выйти из проживания этого чувства. А еще мы можем получить некую инсайдерскую информацию — что же произошло на собрании, как это отразится на жизни компании и нашей работе.